Как Лиса старуху оплакивала
Перебирала как-то раз старуха в подполе крупу и уронила бобовое зернышко. Стало оно расти, пока до пола не доросло. Прорубил старик пол, а боб всё растет да растёт, не прошло и недели, как до потолка дорос. Вынул старик из потолка доску, потом крышу разобрал, а боб всё растёт да растёт, так и дорос до самого неба. Любопытно старику стало: а что там, на самой макушке? Собрался он по стволу подняться да самому посмотреть, а старуха его не пускает:
— Всю жизнь мы вместе прожили, никаких секретов друг от друга не имели! Уж коли лезть, так вместе!
— Да что ты, милая, тебе туда не добраться!
— А ты посади меня в мешок, возьми его в зубы, да и карабкайся себе потихоньку.
Послушался муж жену, посадил в мешок, взял его в зубы и полез вверх по бобовому стволу. Карабкается он, карабкается, а старухе скучно стало, начала она старика вопросами донимать:
— Ну что, старый, скоро ли до макушки доберёмся?
Молчит муженёк, лезет себе, а зубы не разжимает.
— Долго ли ещё до неба? – не унимается старуха.
Стиснул старик зубы покрепче, выше карабкается и молчит. Только макушка бобовая из-за облаков показалась, как снова жена за своё:
— Когда мы уже до самого верха поднимемся? Что это ты молчишь? А ну-ка отвечай быстро!
— Сейчас! – рявкнул старик.
Зубы у него разжались, мешок со старухой вниз и рухнул. Спустился муж по бобовому стволу, видит: лежит его жена на полу, не шевелится. Решил он, что расшиблась несчастная насмерть. Сердце стариково как тисками стиснуло, душа слезами обливается, а из глаз ни одной слезинки не выходит.
— Эх! Да что же за жизнь такая! Столько лет мы в любви да согласии прожили, а теперь я и поплакать о моей жёнушке ненаглядной не могу! – загрустил старик и пошёл искать плакальщиков.
Повстречался ему по дороге Медведь. Остановился косолапый увалень и спрашивает:
— Куда, кум, путь держишь?
— Да вот, померла моя старуха, а поплакать по ней некому.
— Так давай я поплачу!
— А разве ты умеешь?
— Дак, что там уметь-то? Набирай воздуха в рот побольше, да реви погромче!
— Ну-ка, попробуй!
— Эээээээ! Бабушка моя родимаяяяяяя! Да как же мне тебя жалкооооо! – заревел Медведь так, что у старика аж уши заложило.
— Нет, – говорит, – плохой из тебя плакальщик. Больно уж у тебя голос неприятный!
Пошёл старик дальше, повстречал Волка. Остановился серый охотник и спрашивает:
— Куда, кум, путь держишь?
— Да вот, померла моя старуха, а поплакать по ней некому.
— Так давай я поплачу!
— А разве ты умеешь?
— Дак, что там уметь-то? Набирай воздуха в рот побольше, да вой погромче!
— Ну-ка, попробуй!
— Ууууууу! Как же я бабушку люблюююююююю! Никогда не забудуууууу! – завыл Волк со всей силы.
— Нет, – говорит старик, – плохой из тебя плакальщик. Больно уж у тебя голос неприятный!
Побрёл он дальше, вдруг навстречу ему Лиса. Остановилась рыжая плутовка и спрашивает:
— Куда, кум, путь держишь?
— Да вот, померла моя старуха, а поплакать по ней некому.
— Так давай я поплачу!
— А разве ты умеешь?
— Да я лучше всех плакать умею! Вот послушай: «У дедушки, у старого, была бабушка-хозяюшка. Рано утром вставала, пол подметала, щи да кашу варила, любимого мужа кормила. В поле провожала, с работы встречала. Души в нём не чаяла, плачет муж отчаянно!» – запричитала Лиса тоненьким голоском.
И так старику лисий плач понравился, что позвал он её на похороны плакальщицей.
— Иди, – говорит, – кумушка, пока в дом, ещё плакать потренируйся, а я пока пойду соседей с женой моей попрощаться позову.
Пришла Лиса в избу, присела рядом с телом бездыханным, стала плакать. Закапали лисьи слёзки старухе на лицо, она и очнулась! Оказалось, что не померла бабушка, а просто от удара об пол сознание потеряла. Мужу бы её водичкой побрызгать, да он не догадался. Вернулся старик, а жена его жива-живёхонька: сидит, улыбается, со спасительницей своей обнимается. Обрадовался он, закатил пир на весь мир, а Лисе двух курочек подарил да пообещал и впредь подкармливать.
