Как мужик жену голосить учил
Захотелось как-то мужику Никодиму узнать, насколько сильно его жена Фёкла любит, да как она печалиться будет, если он преставится. Стал муж к бабе своей с расспросами приставать:
— А скажи-ка, Фёклушка, жаль тебе будет, ежели я помру?
— Конечно, жаль, Никодимушка! – отвечает жена.
— А голосить сильно будешь?
— Ой, как сильно! На всю округу!
А мужику всё равно не верится. Решил он тогда проверить, как его супруга оплакивать будет. Вот вернулся муж как-то из леса, на лавку завалился да застонал жалобно.
— Что с тобой случилось, Никодимушка? – спрашивает баба.
— Ой, Фёклушка, видать смерть моя пришла. Ходил я за дровами, о корягу споткнулся да прямо на пенёк упал, головой шибко ударился. Ой-ой-ой, больно-то как! Прямо мочи нет!
Закрыл он глаза, дыханье затаил и притворился мёртвым. Стала его жена пихать, толкать, за бока щипать. А мужик затаился: лежит, не шевелится. Решила Фёкла, что муж её помер. Только нисколько ей покойного не жалко. Вместо того чтобы голосить да слёзы лить, побежала она к кумушкам-подружкам новость о кончине супруга своего рассказывать. Не обмыла мужа, не переодела, соседей упросила всё за неё сделать.
Вот люди добрые усопшего к погребению подготовили, в гроб положили да в церковь на отпевание понесли. А путь-то неблизкий: за реку идти надобно. Остановились тогда соседи на берегу, стали думать: в обход через мост мертвеца нести или напрямик по льду? Одни так хотят, другие эдак. Спорят, кричат, кулаками машут, вот-вот в рукопашной схватятся! Слушал их Никодим, слушал, а потом сел в гробу да говорит:
— Несите напрямик, лёд крепкий! Я намедни по нему дрова тащил и не провалился.
Как увидели соседи, что покойник ожил, испугались да разбежались. А мужик из гроба выбрался да домой отправился. Тут уж пришёл черёд Фёклы за сердце хвататься. Села она на лавку, с лица румянец сошёл, руки задрожали. А Никодим схватил хворостину да как принялся жену охаживать! Завизжала она дурным голосом, а муж лупит и приговаривает:
— Вот так надо голосить! Вот так!
— Поняла я, Никодимушка, поняла! – рыдает баба. – Перестань меня бить, Христа ради!
Сбежались тут соседи на крик, мужика разгневанного насилу от жены оттащили. А Фёкла с тех пор тише воды, ниже травы стала. Только будет ли она на похоронах его плакать, Никодиму узнать так и не довелось: дожили супруги до глубокой старости да в один день преставились.
